Пути дорожки
СлавАртель
Капь
Календарь
Я здесь, а Ты?
Друзья сайта
Учетчик сказочных
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0 |
Смех и гореСмех и горе В некотором царстве, в некотором государстве жил-был поп; жил он над рекою и содержал на ней перевоз. Приходит к реке один раз бурлак и кричит с другого берега: — Эй, батька, перевези меня! — А заплатишь, свет, за перевоз? — Заплатил бы, да денег нету! — А нету, так и перевозить не стану. — Коли перевезёшь, батька, я покажу тебе за то смех и горе. Поп задумался, захотелось ему увидать смех и горе. — Про что такое, — думает он себе, — говорил сейчас бурлак? Вот он сел в лодку и поехал на тот берег, посадил с собой бурлака и перевёз на свою сторону.1 — Ну, батька, ворочай лодку вверх дном! — сказал бурлак. Поп перевернул лодку вверх дном и ждёт себе: что будет. Бурлак вынул из порток свой молодецкий хуй и как ударит по дну — так лодка и развалилась надвое. Поп увидал такой заправский хуй и рассмеялся; а после как раздумался о своей расколотой лодке — так стало ему жалко, что даже заплакал с горя. — Что, доволен мною, батька? — спрашивает бурлак. — Шут с тобой! Ступай куда идешь! Бурлак простился с попом и пошёл своей дорогой, а поп воротился домой. Только перешагнул через порог в избу, вспомнил о бурлаковском хуе и засмеялся, а там вздумал о лодке — и заплакал. — Что, батька, с тобою сделалось? — спрашивает попадья. — Ты не знаешь, матка, моего горя! И сдуру рассказал ей обо всем, что с ним случилось. Как услыхала попадья про бурлака, сейчас напустилась на своего батьку. — Ах ты, старый черт! Зачем ты его от себя отпустил? Зачем домой не привёл? Вить это не бурлак, это мой брат родной! Верно, родители послали его нас с тобой проведать, а ты нет того, чтоб догадаться… Запрягай-ка скорее лошадь да гони за ним, а то он, бедный, блудить станет и, пожалуй, домой воротится, нас не видавши. Я хоть на него, голубчика, посмотрю, да про родителей-то расспрошу. Поп запряг лошадь и погнал за мужиком, нагнал его и говорит: — Послушай, доброй человек! Что же ты мне не сказался: вить ты моей попадье родной брат. Как рассказал ей про твою удаль, она сейчас тебя признала и приказала воротить. Бурлак сейчас догадался, к чему дело клонится. — Да, — говорит, — это правда: я твоей попадье родной брат, да тебя, батюшка, прежде сего никогда не видал, а потому самому и признать тебя не умел! Поп схватил его за руку и тащит на телегу. — Садись, свет, садись, поедем к нам. Мы с маткою, слава Богу, живём в довольстве и благополучии, есть чем тебя употчевать. Привёз бурлака, попадья сейчас выбежала к нему навстречу, бросилась бурлаку на шею и целует его. — .Ах, братец любезный, как давно тебя не видала, ну что, как наши-то поживают? — По-старому, сестрица! Меня послали тебя проведать. — Ну и мы, братец, покудова Бог грехам терпит, живём помаленьку. Посадила его попадья за стол, наставила перед ним разных закусок, яичницу и водки, и ну угощать: — Кушай, любезный братец! Начали все они трое есть, пить и веселиться до самой ночи. А как стало темно, постлала попадья постель и говорит попу: — Мы с братцем вот здесь ляжем да поговорим про наших родителей: кто жив и кто помер; а ты, батька, ложись один на казёнке али на полатях. Вот полегли спать; бурлак взлез на попадью и начал её попирать своим хуищем так, что она не утерпела — на всю избу завизжала. Поп услыхал и спрашивает: — Что там такое? — Ах, батька, ты не знаешь моего горя: мой отец помер. — Ну, царство ему небесное, — сказал поп и перекрестился. А попадья опять не выдержала да в другой раз ещё пуще того завизжала. Поп опять спрашивает: — О чём ещё плачешь? — Ах, батька, вить и мать-то моя померла! — Царство ей небесное! Со святыми упокой! Так-то вся ночь у них и прошла.2 Поутру бурлак стал домой собираться, а попадья на его угощать на прощанье и вином-то, и пирогами, так и суетится около него: — Ну, братец любезный, коли опять будешь в этой стороне — завсегда к нам заходи! А поп вторит: — Не обходи нас; мы тебе всегда рады! Попрощался с ними бурлак. попадья вызвалась провожать братца, а за ней и поп пошёл. Идут да разговаривают; вот уже и поле. Попадья говорит попу: — Воротись-ка, батька, домой, что тебе идтить, я одна теперича провожу братца. Поп воротился, прошёл шагов с тридцать, остановился и глядит: далеко ли они ушли? А бурлак тем временем повалил матку на пригорок, взлез на неё и ну отжаривать на прощанье; а чтобы ловчей надуть попа, надел ей на правую ногу свою шапку и велел задрать ногу-то кверху. Вот ебёт её, а попадья то и дело ногой да шапкой качает. Поп стоит да смотрит. — Вишь, — говорит сам себе, — какой родственный человек-то! Далеко ушёл, а все кланяется да шапкою мне махает! — Снял да скинул с себя шапку и давай кланяться: — Прощай, шурин, прощай! Отвалял бурлак попадью, да так её утешил, что три дня под подол заглядывала. Догоняет она попа, а сама с радости песни поёт. — Сколько лет с ней живу, — сказал поп, — а доселева не слыхал от неё песен! — Ну, батька, — говорит попадья, — проводила я братца любезного, придется ли ещё повидаться с ним в другой раз! — Бог не без милости, авось придёт!
Ссылки: 1 Вариант. Жил-был поп, возле его дома протекала река, а на другой стороне стояла церковь. Случился праздник; зазвонили к обедне, поп сел в лодку и переехал на тот берег. Только вышел он из лодки, навстречу ему мужик: — Перевези, батюшка, на ту сторону. — Ах, свет! Я бы перевёз тебя, да к обедне давно прозвонили, опоздаю. — Небось, без тебя не начнут служить обедни; а коли перевезёшь, я покажу тебе смех и горе. Поп перевёз мужика. — Что же, батюшка, очень желательно тебе видеть смех и горе? — Да, свет, очень желательно! (Мужик хуем разбивает лодку). Как теперь без лодки попасть попу в церковь? — Эка сукин сын мужик! Какого горя наделал. Постоял-постоял поп над лодкою и пошёл домой. — Что так рано воротился? — спрашивает его попадья. — Так и так, — говорит ей поп. 2 Вариант. Наугощался мужик. — Ну теперь пойдём в мою горницу, — говорит попадья, — потолкуем о родных, как поживают. Ты, братец, расскажешь мне про своё житьё, а я тебе про своё расскажу. Пошли вместе, а поп смекнул, в чём дело-то, подошёл к дверям и смотрит в щель: а там уж мужик матку на постели накачивает, так её прижимает, что кровать шатается. Видит поп. что дело дрянь, а взойти в горницу боится. — Только я помешаю, — думает он, — мужик убьёт меня своим хуем! Видно, так тому и быть. |