Пути дорожки
СлавАртель
Капь
Календарь
Я здесь, а Ты?
Друзья сайта
Учетчик сказочных
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0 |
Чудесная мазьЧудесная мазь Русские заветные сказки
Чудесная мазь (вариант сказки 1)
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был мужик, парень молодой; не посчастливилось ему в хозяйстве, все коровы и лошади подохли, осталась одна кобыла. Стал он эту кобылу беречь пуще глаза, сам не поест, не доспит, а всё за ней ухаживает: раздобрела во как кобыла! Раз как-то убирал он свою лошадёнку, зачал её гладить да приговаривать: — Ах ты, моя голубушка! Матушка! Нет милее тебя! Услыхала эти слова соседская дочь — девка ражая, и как собрались на улицу деревенские девки, она им сказала: — Ох, сестрицы! Я стояла у себя на огороде, а сосед наш Григорий убирал на ту пору свою кобылу, да потом слазил на неё и ну целовать да приговаривать: «Ах ты, голубушка моя, матушка! Нет тебя милее на свете!» Вот девки и начали парню смеяться: где только ни повстречают его, так и закричат: — Ах ты, матушка моя, голубушка! Что делать парню; никуда глаз показать нельзя. Стал он печалиться. Вот увидала его старуха тётка: — Что, Гриша, не весел? Что головушку повесил? Он ей рассказал про все это дело. — Ничего, Гриша,— сказала старуха,— все поправлю; приходи-ка завтра ко мне. Небось перестанут смеяться! Старуха-то была лекарка, да такая важная — на всё село; а в избу к ней сходились на вечерницы девки. Вот она вечером-то увидала ту девку, что рассказала о Григории, как он кобыле под хвост лазил, и говорит ей: — Ты, девушка, заходи ко мне завтра поутру; мне надо кой о чём с тобой потолковать. — Хорошо, бабушка! На другой день встал молодец, оделся и пришёл к старухе. — Ну смотри, Гриша, чтоб у тебя припас-то готов был! А теперя становись за печку, да стой смирно, пока не позову. Только стал он за печкою, пришла и девка. — Здравствуй, бабушка! — Здорово, голубушка! Вот что, девушка, хочу тебе сказать: вить над тобою худое деется, вить ты, родимая, оченно больна… — Э, бабушка, я, кажись, совсем здорова! — Нет, голубушка, у тебя внутри то делается, что и подумать-то страшно! Хошь теперя и не больно тебе, а как дойдет до сердца — в то время уж ничем не вылечишь; так и помрёшь! Дай-ка я тебя за живот пощупаю. — Пощупай, бабушка! — говорит девка, а сама чуть не плачет со страху. Стала баба щупать её за живот и говорит: — Вишь, я правду сказывала! Как только вчерась на тебя взглянула — сейчас догадалась, что с тобой недоброе делается. У тебя, голубушка, подле сердца желтуха… — Полечи, пожалуйста, бабушка! — Уж коли хвораешь, так надо полечить; только стерпишь ли? Ведь больно будет! — Что хошь делай, хошь ножом режь, да вылечи! — Ну, стань же ты вот тута, высунь голову в окошко и примечай: с какой стороны, с правой али с левой, больше народу будет идти? А назад-то не моги оглядываться, а то все моё лекарство задаром пропадёт: тогда и двух недель не проживёшь! Девка высунула свою голову в окошко и ну глазеть по сторонам; а старуха задрала ей хвост и говорит: — Нагнись-ка туда за окошко побольше, да не оглядывайся; сейчас стану мазать тебе помазком да деготьком! Тут вызвала старуха потихоньку парня: — Ну, работай! Вот он и засунул девке помазок свой на целую четверть вглубь, и как стало у них заходиться — стала девка жопой вертеть, а сама просит: — Бабушка, голубушка! Мажь, мажь побольше своим деготьком да помазком! Парень отвалял её и ушёл за печку. — Ну, девушка, — сказала старуха, — теперича такая будешь красавица — что любо-дорого! Девка поблагодарила старуху: — Спасибо, бабушка! Какое славное у тебя лекарство-то, просто сласть! — У меня ничего худого нету! А это лекарство для баб и девок куда пользоватое! А с какой стороны народу шло больше? — С правой, бабушка. — Ишь, какая ты счастливая! Ну, ступай с Богом домой. Девка ушла, ушёл и парень. Вот он пообедал и повёл свою кобылу на реку поить. Девка увидала его, выскочила и кричит: — Ах ты, матушка моя, голубушка! А он оборотился и ну передразнивать её: — Ох, бабушка-голубушка! Мажь, мажь побольше своим деготьком да помазком! Тут девка язык прикусила и стала жить с парнем дружно. Чудесная мазь (вариант сказки 2)
Жил-был молодец, повадился ходить мимо купеческого дома: как идет — прокашляется и скажет: — Гуся ел, да попершилось! Вот купеческая дочь и сказала: — У моего батюшки много денег, а кажной день не едим гусей. — Это бывает не богатством, а счастьем, — отвечал молодец и пошёл домой. А купеческая дочь позвала какую-то старую нищенку и посылает: — Иди за этим молодцем вслед да узнай, что он там обедает, я тебя награжу за это. Молодец пришёл домой, а за ним и нищенка просится отдохнуть в избе; вот её и пустили. Только молодец жил в большой бедности. — Матушка, — говорит он, — нет ли чего поесть? — Щи вчерашние, да третьевошная каша. — Давай-ка сюда кашу. Подала мать кашу: — А масла, — говорит, — нету? Да нет ли хоть сальной свечки? — На вот огарочек. Положил он свечной огарок в кашу и давай уплетать. Нищенка всё это и рассказала купеческой дочери. Вот идёт молодец мимо купеческого дома да опять прокашлялся и сказал: — Гуся ел, да попершилось! А купеческая дочь в окошко кричит: — Сальный огарок с кашей ел! — Ах, мать твою! Почём она знает? Верно, это нищенка ей сказала. Отыскал он нищенку и стал её просить: — Нельзя ли как поправить это дело? Коли будут деньги, заплачу тебе! — Хорошо, — сказала старуха. Сейчас пошла к купеческой дочери. — Как, сударыня, поживаешь? — Не совсем здорова, бабушка: всё животом хвораю. Нельзя ли помочь моему горю? — Можно, прикажи истопить баню, я вам живот потру мазью. Вот истопили баню; старуха загодя спрятала там молодца, потом привела купеческую дочку, раздела всю донага и говорит: — Ну, сударыня, надо завязать тебе глаза, чтоб дурно не сделалось! Завязала ей платком глаза, положила её на лавочку и говорит: — Теперь стану мазать лёгкою мазью! И провела по брюху рукою раза два. — А теперича будет потруднее! Тут сказала молодцу, он взлез на девку, всунул ей свой кляп, да так, что она на всю баню закричала. — Потерпи маленько, сударыня! Завсегда сначала больно бывает, а как обойдется — так по маслу пойдет, и живот заживёт! Зачал он махать купеческую дочку, забрало её за живое, хорошо показалось; она и говорит: — Мажь, бабушка, мажь! Хороша твоя мазь! Сделал молодец с нею раз и спрятался; старуха развязала купеческой дочери глаза. Та посмотрела, а под нею кровь — Что это, бабушка? — Это дурная кровь из тебя вышла; полегчило ль тебе? — Полегчило, бабушка! Ах, какая у тебя славная мазь, слаще мёда! Нет ли ещё? — Разве ещё хочется? — Очень хочется, бабушка! Что-то живот опять зачал побаливать. Завязала ей старуха глаза, положила на лавочку, а молодец опять стал её махать по-свойски. — Мажь, бабушка, мажь! Хороша твоя мазь! — говорит купеческая дочь. Отделала её молодец и спрятался: купеческая дочь встала и просит: — Принеси мне, бабушка, этой мази, вот тебе сто рублей за лечение! Так дело и кончилось. Вот идёт молодец мимо купеческого дома и опять говорит: — Гуся ел, да попершилось. А купеческая дочь кричит в окно: — Сальную свечу с кашей ел! А молодец в ответ: — Мажь, матушка, мажь, хороша твоя мазь! Стало у купеческой дочери брюхо расти; приметила мать и спрашивает: — Что это, дочка, никуда ты из дому не ходишь, а брюхо у тебя выше носа поднимается? — Ах, матушка, вить это от того, как ходила я с бабушкой в баню, а она всё мазала мне живой мазью, да такою славною, слаще мёду! Мать догадалась, позвала к себе нищенку и спрашивает: — Ты, бабушка, мазала мою дочь в бане мазью? — Я, сударыня! — Помажь и мне! — Изволь, помажу! Тотчас побежала за молодцом. — Одевайся, иди, купчиха мази просит! Пришли в баню; старуха завязала купчихе глаза и положила ее на лавку. А молодец взлез на неё и ну отжаривать. Тут купчиха поскорей платок с глаз долой, увидала молодца, поцеловала eгo за работу и говорит: — Ну, молодец, живу я с мужем двадцать лет, а этакой сласти и не знавала. Вот тебе сто рублей, будь мужем моей дочери. Женился молодец на купеческой дочери и задал пир на весь мир, я там был, мёд-вино пил, по усам текло, а в рот ни капли не попало! Чудесная мазь (вариант сказки 3)
Жил-был солдат, любил выпить. Напала на него одышка, и пошёл он к лекарке, лекарка была хоть и старуха, да eщe крепенькая; как увидала солдата, засвербело у ней меж ногами. — Что, служивой? — Да вот, полечи от одышки. — Раздевайся да садись. Солдат сел, а лекарка поставила перед ним штоф водки: — Кушай, служивой, на здоровье! Солдат не заставил себя просить, так нализался, что в глазах зарябило: тут же повалился да и заснул. Старуха ну солдата ощупывать, добралась до пупа и пониже; да как завоет: — Ах, я взбалмошная! Что наделала, кляп-то у него не то чтобы ожил, а совсем загнулся. Уложила солдата на кровать и сама улеглась подле, лежит да всё щупает, не ожил ли хуй у него? А солдат храпит себе во всю ивановскую. Дотронулась она к последний раз до корня, и корень-то глядит за спину, и уснула. Перед рассветом солдат очнулся, увидал бабу подле себя и думает: — Дай-ка её сбоку хвачу! И придвинулся как следует. А старуха была чутка, говорит спросонок: — Что ты, служивой, делаешь? Как тебе не стыдно? А сама ещё больше на хуй навёртывается. — А что, бабушка, разве для хворого это вредно? Я, пожалуй, выну. — Что ты, служивой! Засовывай, да нельзя ли поглубже; тебе от этого полегче будет! Солдат отработал её и ушёл, приговаривая: — Хоть не легче, а сытно! На горе солдата, на ту пору спала на полатях девка, старухина племянница, она всё это видела и рассказала другим девкам. Стали они солдата дразнить: — Старуху качал, старуху качал! Солдат терпел, терпел и пошёл с жалобой к старухе. — Ах, благодетель! — сказала старуха. — Да что ты давно мне не рассказал про это, я бы отучила смеяться мерзких девчонок! Ах они такие-сякие! Да разве у старухи хуже ихней-то дыра? Да где им, паскудным, так подмахивать. Послушай же, ко мне ходит лечиться одна девка от грыжи; так ты, служивой, приходи завтра вечером сюда, я тебя спрячу на кровать, а дeвку-тo поставлю на четвереньки, да и заставлю тебя откатать её на все корки! Вот на другой день солдат по-сказанному, как по-писанному, пришёл и лёг на кровать. Прошло с полчаса — глядь: идёт молодая девка. Как увидал её солдат, у него жила натянулась и приподнялась не хуже штыка. Старуха огляделась на девку и говорит: — Что ты, родимая! Да у тебя меж ног блохи гнёздышко свили, и вывесть их нельзя ничем, как только рукой; а то, пожалуй, помрёшь. — Яви, бабушка, божскую милость, вылечи! — Ну, делать нечего; не хотелось бы рукой туда лезть, а надо. На вот тебе платок, завяжи глаза, разденься наголо да встань на четвереньки. Девка всё то сделала. Тут солдат подошёл к мишени, взял хуй в обе руки и встал всаживать ей в пизду. Девка ну кричать: — Больно, бабушка, больно! — Терпи, кормилица, вишь, проклятые блохи как расплодились, даже в устьях поделали! Солдат всунул ей на целую четверть, девка взвизгнула: — Ой, бабушка, умру; больно, родимая, больно! — Постой, дитятко, я с деготьком попробую, авось легче будет. Солдат всадил хуй донельзя — девка и язык прикусила — и давай её насаливать. Стало у них заходиться. — Вот теперь, бабушка, хорошо! Право слово, хорошо! Да нельзя ли ещё деготьком подмазать? С деготьком-то задорнее! Я уж у отца целую бадью с дёгтем утащу да тебе принесу. Солдат слышит, что девка-то разогрелась на гвоздю, и ну тискать свой хобот вместе с бубенчиками, да так разутешил, что сделал пизду шире шапки. — Ну что, легче ли? — спрашивает старуха. — Кажись, все подохли! — Как же, бабушка, теперь полегчило. Солдат спрятался; девка встала, оделась и ушла На другой день девка-широкопиздка повстречала солдата и стала его дразнить: — Старуху качал! Старуху качал! А солдат ей говорит: — А с деготьком-то ведь лучше! |